Около 95 % территории России расположены севернее широты, по которой проходит северная граница США (широта Ростова-на-Дону). Сравнительно приемлемые агроклиматические условия (= условия рискованного земледелия) характерны для малой части территории страны, где и сосредоточена основная часть населения. В высокоширотных районах нормальное товарно-рыночное производство, как правило, нерентабельно. Причина — возрастание затрат до 7 раз по сравнению с районами массового проживания людей. Однако именно в этих районах находится 60-95% важнейших ресурсов России: энергоносителей, редких металлов, драгоценных камней, золота, леса. Особенно неблагоприятны здесь условия добычи энергоносителей, которые не относятся к продукции с высокой удельной стоимостью, как золото или драгоценные камни. Кроме того, внутриматериковое, отдаленное на тысячи километров от районов потребления, расположение месторождений энергоресурсов обуславливает неизбежность транспортировки нефти и газа почти целиком по суше (трубопроводами). Удельная стоимость газопровода Ямал-Восточная Германия длиной 4200 км в 6 раз выше, чем транскавказского нефтепровода Баку-Поти длиной 920 км — 1,8 и 0,3 млн. долл. за километр соответственно. Такая разница в цене — влияние северных условий сооружения.

Огромная сухопутная протяженность (11 часовых поясов) обрекает экономику России на дорогой железнодорожный грузооборот подавляющей части валового продукта (80% в 1996 г.). Продукта, получаемого к тому же с повышенными затратами из-за дорогих энергоносителей и более суровых климатических условий.

По этим причинам жить в России труднее. Для того, чтобы обеспечить такой же, как в Западной Европе (не говоря о США), уровень жизни, удельные средние затраты энергии на одного человека должны быть в 2-3 раза выше, чем сейчас, даже при равенстве технологий, производительности труда и уровня организации материального производства. Непонимание этого порождает различные иллюзии и мифы. Тем временем на долю северотюменской нефтегазовой провинции пришлось 96% общероссийского объема газодобычи и около 70% нефтедобычи (1996 г.). Доля природного газа в объеме топливопотребления страны достигла 55%, а в европейской части — 80%. В производстве электроэнергии доля газа превысила 60%. То есть энергетика Европейской части России, где проживает 80% населения, приблизилась к моногазовой, а экономика страны “посажена на нефтегазовую иглу” длиной до 3,5 тыс.км. Образовалась гигантская, невиданная в мире, концентрация зависимости топливно-энергетической отрасли, а значит и экономики России от удаленного локального источника.

Как только Россия вступила на рыночный путь — сразу дали о себе знать ее географические особенности, ставшие одной из главных причин превышения внутрироссийских цен над мировыми. Предел роста цен в рыночной экономике России, ориентированной на органические энергоресурсы, в 2-3 раза выше мирового уровня. Губительность этого не требует разъяснений.

Выход из этой российской энергоэкономической беспросветности был начат в 70-х годах, когда был взят курс на высокие энерготехнологии — ядерные. Их экономические показатели не зависят ни от климата, ни от места использования. АЭС как бы предрасположены именно к уникальным географическим особенностям России. Топливная составляющая электоэнергии АЭС почти в 10 раз меньше, чем на тепловых электростанциях. Себестоимость электроэнергии АЭС устойчиво ниже, чем у РАО “ЕЭС России”, монопольно владеющей традиционной электоэнергетикой и электрическими сетями. За 1996 год она составила 70 рублей за кВт.час — вдвое дешевле, чем у лучших станций РАО “ЕЭС России”. Другой пример: железные дороги России, обеспечивающие 80% ее грузооборота, потребляют 5% электроэнергии, из которых 90% потребляется железными дорогами Европейской части. АЭС, вырабатывающие 13% электроэнергии и расположенные здесь же, могли бы взять на себя электроснабжение железных дорог вдвое более дешевой электроэнергией, чем она приобретается по тарифам из энергосистем РАО “ЕЭС России”. Это позволило бы на 35-40% снизить стоимость тонно-километра и цены на билеты. Тем самым выгоду от дешевой электроэнергии АЭС получило бы народное хозяйство, а не РАО “ЕЭС России”. Выход один — федеральный оптовый рынок электрической энергии (ФОРЭМ). Только он поощряет дешевое энергопроизводство и не поощряет дорогое.

Еще один аспект — военный. Существует вероятность разрушения АЭС любым, даже обычным, оружием. Это сопровождалось бы глобальным выбросом радиоактивности планетарного масштаба. Поэтому наличие АЭС во всех развитых странах (в значительно большем масштабе, чем в СССР) обеспечивает стратегическую стабильность равновесия возмездия. Это гарантирует национальную безопасность развития ядерной энергетики в любой стране. Чего нельзя сказать об обычных электростанциях: чем больше их доля в электроэнергетике страны, тем больший риск их поражения и больший ущерб для ее экономики в случае их разрушения.

Таким образом, ядерно-энергетические технологии являются единственным средством для прямого и опосредованного решения проблем экономики, экологии и достижения главной социальной цели государства — повышения благосостояния народа. Ядерные источники энергии — они, и только они — позволят сохранить и упрочить ныне угасающую национальную идею — веру в вечность России. Один из западных ученых заметил недавно: “Сейчас плохое время, чтобы строить АЭС, и наилучшее, чтобы размышлять”. В климатически и энергоресурсно комфортном Западе, где АЭС еле-еле экономически конкурируют с дешевыми энергоисточниками, можно позволить себе эдакое сибаритство. У нас в России, увы, никак нет!