Известно, что научно-технический прогресс базируется на создании новых высоких технологий, которые, чаще всего, зарождаются и осваиваются в рамках программ развития военно-промышленного комплекса (ВПК), а затем находят своё эффективное применение в различных сферах мирной жизни, кардинально меняя технологический уклад общественного производства. Так было с авиацией и космонавтикой, компьютерными и информационными системами, атомной промышленностью и другими инновационными проектами. Этот процесс сопровождается конверсией критериальных оценок технологии, состоящей в смещении акцентов с функциональных критериев на критерии экономической эффективности, эргономики, дизайна и экологии.

Так, при оценке атомной энергетики, когда она развивалась параллельно с созданием ядерного оружия, часть затрат автоматически перекладывалась на ВПК, что приводило к завышению её экономической эффективности. Однако после заключения известных договоров по ограничению распространения ядерного оружия и разрядки международной напряженности, наращивание военного ядерного потенциала существенно снизилось, что изменило положение атомной энергетики. В США, Канаде, Японии, Германии, Франции и других странах, за исключением России и стран СНГ, атомные станции находятся или переходят в собственность частных предпринимателей. При этом происходит сильное давление со стороны общественности, которое приводит к резкому возрастанию бюрократических барьеров, требующих сертификации на всех уровнях жизненного цикла АЭС от момента проектирования и строительства до снятия АЭС с эксплуатации. В результате уровень экономической эффективности АЭС требует переосмысления, особенно в связи с возрастающими затратами на полное или частичное снятие АЭС с эксплуатации.

Согласно имеющимся публикациям (А.Я.Крамеров и др.) и предлагаемому ниже методическому подходу, эффективность использования АЭС за весь период её жизненного цикла может быть приближенно определена по следующей формуле:

где Е — эффективность использования АЭС за весь её жизненный цикл от начала строительства, включая НИОКР, до снятия с эксплуатации; P – годовая выручка от продажи электроэнергии АЭС; С — текущие годовые издержки АЭС; t — срок службы АЭС, лет; K – полные капитальные затраты на строительство АЭС; a и b — нормы дисконта затрат на строительство и снятие АЭС с эксплуатации соответственно; t и q — периоды строительства и снятия с эксплуатации АЭС соответственно; Z – затраты на снятие АЭС с эксплуатации.

Как видно из приведённого выражения эффективность определена величиной средней прибыли, полученной с каждой единицы затрат за рассматриваемый период. Для условий современной российской экономики, когда большая часть платежей за электроэнергию осуществляется бартером, эффективность использования АЭС примерно составляет 1,44. Для условий США, Японии и других индустриально развитых стран этот показатель оценивается на уровне 2,6, что объясняется более высокими ценами на электроэнергию. Такие высокие показатели российской атомной энергетики позволяют полагать, что атомные отечественные технологии вполне конкурентоспособны с мировыми технологиями и могут участвовать на специфическом рынке услуг, как по строительству, так и по снятию с эксплуатации отработавших срок АЭС. Емкость рынка снятия с эксплуатации на 2000-2010 гг. оценивается на уровне около 130 ядерных реакторов или порядка 100 млрд. долл. США.

В России более эффективным полагают продление жизненного цикла АЭС путём замены ядерных реакторов при реконструкции станции. При этом прямые затраты могут быть в 1,5-2 раза ниже, чем при снятии с эксплуатации, и отпадает необходимость в выборе новой площадки и строительстве инфраструктуры.

Поэтому перед российскими учёными стоит актуальная задача создания экономически и экологически эффективных технологий продления жизненного цикла АЭС и снятия их с эксплуатации до уровня “зелёной лужайки”.